В чем же должна состоять специфика такой характеристики? Она должна состоять в раскрытии сущности социального. Что же такое социальное явление в отличие от любых других несоциальных явлений? Граница между социальным и несоциальным (биологическим, физиологическим и психическим) существует, но она невидима простым глазом, ее нельзя провести каким-нибудь предметом, краской. Граница существует, ибо существует то, что мы называем социальное и несоциальное. Эта граница одновременно проходит в самом человеке как существе биологическом и общественном, социальном.
С этой позиции, человек есть двойственное существо, ибо может содержать в себе и биологическое, и представлять собой социальное. Но эта двойственность не есть следствие наших рассуждений, а есть реальный факт, который подтвержден естественными и социальными науками.
И. П. Павлов, изучивший образование условного рефлекса, писал: «Не нужно большего воображения, чтобы сразу увидеть, какое прямо неисчислимое множество условных рефлексов постоянно практикуется сложнейшей системой человека, поставленной в часто широчайшей не только общеприродной среде, но и в специально-социальной среде… остановимся на так называемом жизненном такте как специально-социальном явлении», – и далее, определяя этот такт как «умение создать себе благоприятное положение в обществе», продолжает: «…есть такт достойный и недостойный, с сохранением чувства собственного достоинства и достоинства других и обратный ему, но в физиологической сущности и тот и другой – временные связи, условные рефлексы. Итак, – заключает он, – временная нервная связь есть универсальное физиологическое явление в животном мире и в нас самих. А вместе с тем оно же и психическое – то, что психологи называют ассоциацией, будет ли это образование соединений из всевозможных действий, впечатлений или из букв, слов и мыслей» [128, c. 451].
Из высказывания И. П. Павлова выделим четыре факта-следствия:
1) что достойный и недостойный такт является и в том, и в другом случае социальными явлениями;
2) что оба эти явления (достойный и недостойный такт) выражаются одинаковыми физиологическими явлениями;
3) что эти физиологические явления одинаковы у нас и у представителей животного мира;
4) что нервная временная связь одновременно есть и психическое.
Из этого можно сделать вывод, что социальное явление находится за пределами физиологического явления и за пределами психического. Но физиологическое явление (условный рефлекс) и психическое явление можгут быть вызваны как социальными явлениями, так и несоциальными. Следовательно, мы можем говорить только о тех причинах или явлениях, которые вызывают это физиологическое явление или психическое. Но причины, вызвавшие это физиологическое явление, не изменяют самого явления и, следовательно, не превращают его из физиологического в социальное и обратно, или из психического в социальное и обратно.
Мы не стремимся рассмотреть все признаки социального, достаточно выделить такой признак социального явления, по которому его можно было бы отличить от других явлений. Этим признаком может быть сознание человека. Но с появлением какого именно сознания человека мы можем говорить о действительно социальном явлении, которое отличается от остальных явлений именно по наличию сознания? Чтобы ответить на поставленный вопрос, обратимся к работе «Немецкая идеология», в которой К. Маркс и Ф. Энгельс предприняли попытку ответить на такой вопрос и фактически ответили на него: «Сознание, конечно, вначале есть всего лишь осознание ближайшей чувственно воспринимаемой среды и сознание ограниченной связи с другими лицами и вещами, находящимися вне начинающего сознавать себя индивида…» [106, c. 22].
Прервем высказывание и обратим внимание на то, что «осознание ближайшей чувственно воспринимаемой среды» еще не есть то сознание, которое позволяет нам говорить о социальном, и, следовательно, «осознание ограниченной связи с другими лицами и вещами» тоже еще не то осознание. Какое же?
Последуем за мыслью авторов далее: «…сознание необходимости вступить в сношения с окружающими индивидами является началом осознания того, что человек вообще живет в обществе» [106, с. 23]. Вот эта ступень осознания: осознание общественной жизни человека и есть осознание социального. И с этого момента сознание становится социальным явлением. Общественный характер происхождения сознания у авторов «Немецкой идеологии» представлен многочисленными высказываниями, но мы приведем только хрестоматийный вариант, который, несмотря на общеизвестность, позволяет нам прояснить и вопрос о социальном: «Сознание… с самого начала есть общественный продукт и остается им, пока вообще существуют люди» [106, с. 22].
Поскольку сознание является общественным продуктом, то, следовательно, общество как таковое существовало прежде, чем был произведен этот продукт, – сознание. А если общественное и есть социальное, то социальное тоже предшествует появлению сознания человека. Но это также может означать, что социальное до появления человека, осознающего свою общественную жизнь, есть форма объединения индивидов в общество и практически ничем не отличается от совокупности отдельных видов существ, живущих в условиях стада. «Начало это (осознание, что человек живет в обществе. – В. П. и Т. П.) носит столь же животный характер, как и сама общественная жизнь на этой ступени; это – чисто стадное сознание…» [106, с. 22]. Но такое «социальное» весьма далеко от социального, которое представляет современное общество, хотя и является формой, из которой оно и развилось.
Таким образом, с появлением сознания у человека, содержащего понимание общественной жизни, мы можем говорить о человеческом обществе, о действительно социальном явлении, которое отличается от остальных явлений по наличию данного сознания. И совершенно неслучайно, что существенное различие между развитием общества и развитием природы проводится именно по признаку сознания. «…История развития общества в одном пункте существенно отличается от истории развития природы. В природе… действуют одна на другую лишь слепые, бессознательные силы… в истории общества действуют люди, одаренные сознанием…. Здесь ничто не делается без сознательного намерения, без желаемой цели» [197, c. 404].
Итак, признаками развития общества и его существенными признаками являются сознание и цель, относящиеся к социальным явлениям. Аналогичную мысль, но относительно деятельности высказывает и К. Маркс: «Сознательная деятельность непосредственно отличает человека от животной деятельности» [104, c. 565]. Здесь сознание также оказывается различительным признаком социального явления от несоциального – деятельности человека от совокупности действий или жизнедеятельности животного.
Не прошло и ста лет, как группой естествоиспытателей-психологов была сформулирована мысль о социальном происхождении сознания, и они пришли к выводу, который потряс их: «Изучая процессы высших функций у детей, – говорит Л. С. Выготский,– мы пришли к следующему, потрясшему нас выводу: всякая высшая форма поведения появляется в своем развитии на сцене дважды – сперва как коллективная форма поведения, как функция интерпсихологическая, затем как функция интрапсихологическая, как известный способ поведения» [30, c. 115]. И далее продолжает: «В процессе психологического развития возникает, следовательно, объединение таких функций, которые первоначально были у двух людей. Социальное происхождение высших психологических функций – очень важный факт» [30, с. 116].
Этот вывод, сделанный психологом, важен для обсуждаемого предмета следующими моментами. Прежде всего, отметим, что социальное (у Л. С. Выготского – коллективное) существует вне психики ребенка и что только поэтому можно говорить о «перенесении» коллективного, социального в личное. Отметим, что коллективность, социальность есть явление человеческого общества, а из этого следует, что ребенок, наблюдая эту коллективность, фактически наблюдает сознательную коллективность – сознательную деятельность людей, воздействия которой он испытывает и которая составляет существенный и различительный признак социального.
И последний момент о социальном происхождении высших психических функций. Под социальным происхождением, очевидно, следует понимать не то, что психическое превратилось в социальное, или социальное в психическое, а то, что социальное явилось причиной, вызвавшей психический процесс. Это должно означать, что психический процесс несет в себе те или иные следы социальных явлений, вызвавших этот психический процесс, но от этого процесс не перестает быть психическим. Способность в какой-то форме нести в себе следы социального не означает превращения и носителя в социальное.
Социальным следует считать или относить к социальным такие явления, в которых представлена цель человека или сама сознательная деятельность человека. Но такое понимание различительного признака социального явления не может означать, что в каждом конкретном случае легко отделить социальное от несоциального.
Здесь возникают трудные моменты. Так, например, если некоторый психический процесс вызван социальным явлением и человек, в котором происходит этот процесс, свои ощущения, переживания, чувства, проявившиеся в нем в данный момент, осознанно связывает именно с социальными явлениями, вызвавшими психический процесс, то на всем протяжении осознания этого процесса имеет место и социальное явление.
Если же данный человек не осознает этого, не знает причин, вызвавших то или иное его психическое состояние, то сам человек сознательно может относиться к своему психическому состоянию как к объективному природному явлению, а его собственное сознательное отношение к психическому процессу (состоянию) и будет являться социальным явлением.
В реальной действительности сама деятельность человека может быть различно представленной как социальное явление и как несоциальное. Любая совокупность действий и движений человека (руками, ногами и т. п.) не может стать социальным явлением до тех пор, пока его действия не будут объединены той или иной целесообразностью, т. е. пока эти действия не станут сознательно управляемыми человеком. Если же человек сознательно осуществил некоторую совокупность действий, которая привела к получению желаемого результата, т. е. к достижению цели, то эта совокупность действий есть деятельность и является социальным явлением, благодаря сознанию человека. Но если только в процессе этой деятельности человек переставал сознавать, что делает, и если его сознание отключилось от непосредственной деятельности в данный момент, то правильно выполненные им операции должны считаться социальными явлениями. Они остаются таковыми потому, что имеют социальное происхождение, а их исполнение независимо от того, кто их выполняет, является социальным, ибо осуществление их (как это и намечалось человеком) приводит к социально значимому результату, к цели, поставленной обществом.
Например, заменяющий человека робот, который не имеет сознания, выполняет между тем социальную функцию и является социальным явлением, воплощающим цель человека. Или камень, поднятый с земли человеком с целью использовать его в своей деятельности, превращается в инструмент деятельности и тем самым становится социальным явлением. Но камень стал социальным явлением не сам по себе, не в результате длительного развития самого себя, а в результате и благодаря сознательной деятельности человека. Поэтому, как только человек исполнил свою деятельность, завершил ее, камень перестал быть инструментом его деятельности, он перестал быть социальным явлением. В этом отношении интересны суждения К. Маркса об одушевленности материалов труда. Он замечает: «…Когда сырье и орудие выступают в качестве условия живого труда, они сами вновь оказываются одушевленными» [115, c. 323 – 324]. Новое качество, которое приобретают материалы, вовлеченные в живой труд, Маркс называет одушевленным, у нас это качество названо социальным.
Если человек на камне оставляет следы своей деятельности (рисунки, надписи), то камень приобретает социальное качество, но опять не сам по себе, а благодаря исключительно сознательной деятельности человека. Новое качество камня может быть названо потенциально социальным качеством, поскольку его социальность заключается всего лишь в тех следах, которые оставил человек и которые этот камень сохранил. Но социальное проявляет себя не в этих следах, и даже не в письменах, а в том смысле содержания, который хранится в них и который вложил в них человек. «…Живой труд в самом процессе производства делает орудие и материал телом своей души и тем самым воскрешает их из мертвых» [115, с. 329]. Но социальное только тогда может проявиться, когда этот смысл будет понят другим человеком. Таким образом, камень со следами сознательной деятельности человека только тогда является социальным явлением и до тех пор, пока существует человек как сознающая себя материя и способный понять следы деятельности другого человека. «Человек, – утверждают философы, – есть последний, в известном смысле слова элементарный носитель социального системного качества. Поэтому его сознание является исконно социальным» [45, c. 157]. Таким образом, сознание как общественный продукт является существенным – различительным – признаком социального.
Проведенный анализ позволяет сделать следующее утверждение. В социуме социальное есть явление, которое образуется в момент вовлечения любой реальности в практическую или мысленную деятельность, после завершения которой эти реальности оказываются носителями социального. Включение любой реальности в практическую или мысленную деятельность, охваченную пониманием исполнителя, образует нечто социальное (тот или иной вид социальных образований).