Необходимо затронуть еще один элемент в высказываниях, где воспитание представлено как явление общественной жизни (7), как особая функция общества (8), как внутренняя сущность обучения (5). Общий смысл выделенных высказываний состоит в том, что они позволяют отнести воспитание к социальным (общественным) явлениям, выделяя некоторые стороны явления. Прямое значение слов, содержащихся в высказываниях, связывает воспитание с социальным явлением. В последнем высказывании (5) связь устанавливается опосредованно через обучение. Обучение, как следует из предыдущей главы, относится к социальным явлениям. Поэтому, утверждая, что воспитание есть сущность обучения, тем самым утверждается и социальное происхождение воспитания, поскольку сущностью социального явления, каковым является обучение, может быть только социальное.
Но содержание последнего элемента примечательно не отнесением воспитания к социальным явлениям, а тем, что воспитание превращено в сущность обучения. Таким образом, получается, что сущность явления воспитания уже познана и именно этот факт может быть достаточным основанием представлять это познанное явление в качестве сущности другого явления. Рассмотренный же материал о воспитании свидетельствует, что сущность воспитания пока не познана. Следовательно, явление с неопределенной (непознанной) сущностью – воспитание – оказывается названной сущностью другого явления – обучения. Такая операция может означать лишь то, что неопределенной оказывается и сущность другого явления, в данном случае – обучения.
С другой стороны, превратив одно явление в сущность другого, ставим тем самым знак равенства между двумя явлениями. И в этом случае нельзя установить каких-нибудь различий между ними – между обучением и воспитанием. Тем самым одно явление превращается в другое, или вместо двух явлений оказывается одно: или воспитание, или обучение. Если воспитание есть сущность обучения, то обучение есть явление воспитания. Не лучше ли в этом случае иметь дело с сущностью, т. е. с воспитанием, и отказаться от обучения? Явление и сущность есть реальности, которые составляют единство некоторой вещи, предмета, объекта. В связи с этим возникает вопрос: если обучение – явление, а воспитание – сущность, то единство какой вещи, какого предмета, или какой конкретной реальности составляет воспитание, являющее себя обучением? Такой вещи, или такой абстракции, представляющей некоторую реальность, являющую собой единство обучения и воспитания, в высказываниях не имеется.
Хотя явление и сущность представляют собой единство реальных вещей и предметов, границы между явлением и сущностью могут быть определены только в процессе познания. Из такого понимания сущности и явления можно заключить, что превращение одного явления в сущность другого явления возможно с легкостью гусиного пера лишь в сфере операций со словами; именно словесные реальности оказываются беззащитны и подвержены произволу пишущего и говорящего.
Языковую реальность нецелесообразно смешивать с объективной реальностью, которая выражается словами. Поскольку же обучение и воспитание относят к социальным реальностям, то, очевидно, каждая из этих реальностей являет и свою сущность. Эти сущности и должно установить: сущность воспитания и сущность обучения. А пока этого не сделано, о воспитании говорится, что оно включает в себя образование и обучение, находится в органическом единстве с обучением (3), что понятие «воспитание» охватывает обучение и воспитание (10), что воспитание тесно связано с образованием и обучением (15). То есть понятие воспитание использовано в широком смысле, в котором вмещается по типу русской матрешки и обучение, и образование, и воспитание. Несмотря на такое «матрешечное» единство, педагогика не отказывается от использования понятий воспитание и обучение, представляющих самостоятельные и отличные друг от друга явления. Этот факт может, а по нашему мнению, и должен стать одной из причин отказа от использования слова «воспитание» в широком смысле, т. е. отказа от не свойственного для научного термина значения.